Поиск по сайту

Рейтинг:  0 / 5

Звезда не активнаЗвезда не активнаЗвезда не активнаЗвезда не активнаЗвезда не активна
 




5

«Теория, отрицающая возможность развития сатиры и комедии в советских условиях, неправильна. Сатира и комедия — художественное орудие, при помощи которого может и должна вестись борьба о классовыми врагами пролетариата и о недостатками нашей собственной работы в нашей собственной ореде.



«Задача советской комедии — «убивать смехом» врагов и «поправлять смехом» недостатки в среде трудящихся. Вопрос решается наличием в советской комедии мерила, на основе которого подвергаются осмеянию отрицательные явления советской действительности. Это мерило даетоя положительной программой строительства социализма в нашей стране.

1 Сочувствие и любовь масс являются неисчерпаемым источником роста и вдохновения для искусства. Произвол же формы, в основе которого лежит философский субъективизм, превращает искусство в забаву и игрушку для немногих.

2 Во-вторых, мы приходим к простоте потому, что литература наша поняла, что она должна быть правдивой. А правда общезначительная — общедоступна, хотя достижение ее и бывает трудно: она доступна только участнику борьбы за новый мир. Общезначительность и общедоступность правды требуют простоты как естественной формы для выражения богатства содержания, подобно тому как Ленин нашел простую народную форму для выражения труднейших и глубочайших филооофских проблем в своем «Материализме и эмпириокритицизме».
3 В-третьих, мы пришли к простоте потому, что литература поняла, что она стала участницей создания нового мира, социалистического строя. Это серьезное отношение к искусству, требовательность к нему отвлекает от всякого гурманства, требует прямого пути к сердцу и разуму миллионов, т. е. опять-таки содержательной и мужественной простоты.
4 И в-четвертых: нас обязывает к простоте социальный заказ миллионов, обращенный к литературе.

«Товарищи, мы видим на этом съезде многочисленные факты внимания и любви масс по отношению к литературе и писателям. Характерен и следующий штрих.

Ко времени окончания вечернего заседания съезда у Дома союзов собирается толпа. Она нетерпеливо ждет. Выходит Горький. Сильным волноподобным движением — движением народной любви — она бросается в его сторону, чтобы встретить его приветствиями и рукоплесканиями. Но не только Алексея Максимовича ждет она. Она приветствует и других, выходящих со съезда писателей, опознавая авторов своих любимых произведений.

6

«Социалистический народ нашей страны любит своих писателей, однако не слепой любовью. Он предъявляет им требования. Когда-то буржуазия устами своих идеологов, устами своих Дидро и Лессингов требовала от своих художников, чтобы они бросили изображать королей и аристократов, чтобы они дали в искусстве ее образ, ее портреты. Сегодня рабочие и крестьяне, не нуждаясь в посредниках, миллионами уст, в печати и на собраниях, говорят своим художникам: вы слишком много внимания уделяете в книгах, в театрах образу интеллигента, человеку старого мира, который через сомнения и колебания причалил наконец к берегу нового мира.

«Спору нет: и это важная тема для искусства. Но мы сегодня хозяева жизни, мы победители в классовой борьбе, нам принадлежит власть, мы творим экономику и культуру страны, мы — ее «знатные люди», мы — самое важное, самое интересное, что в ней есть, мы— деятели освобождения всего человечества— мы хотим видеть себя в искусстве, в пьесах, на оцене, образы наших мужчин, наших женщин, наших детей. Это — справедливое требование, оно таит в себе огромные возможности для развития искусства.

«Искусство — не копия, оно выражает смысл изображаемого. Но стиль искусства не может быть иным, чем стиль жизни. Эти люди, которые обращают свои требования к искусству, не имеют в себе ничего изломанного, ничего неестественно-изысканного. Они требуют для изображения себя и своей жизни мужественной и полноценной простоты. К простоте обязывают нас требования эпохи и трудовых классов нашей страны.

«Из других процессов, происходящих в нашем искусстве, следует отметить процесс обогащения тематики нашей драматургии, что является результатом успехов социалистического строительства в жизни. На основе успехов в промышленности, в сельском хозяйстве, на основе великих побед, одержанных коммуниотичеокой партией, обогащается и диференцируется жизнь, ее бытовые формы, растёт ооциалитичеокая личность трудящихся.

«Здесь возможны отклонения и ошибки. Если при изображении эпической темы революции в драматическом действии наша драматургия нередко грешила нотками мелкобуржуазного революционного радикализма, то при разработке новых тем, о которых я только что говорил, уже намечаются в кое-каких пьесах; тенденции к проникновению в них пережитков мещанско-потребительоких взглядов, предполагающих, что цвет и изобилие жизненных благ приходят в отмену деятельной, боевой и творческой жизни. Такая опасность есть. Оппортунистические черты мелкобуржуазной природы, природы вчерашнего собственника, ее леность, ее склонность к самотеку, ее склонность слишком быстро успокаиваться на каждом достигнутом результате легче воего могут прорватьоя именно в этом роде драматургии. Но эти рецидивы мелкобуржуазной идеологии нам при наличии бдительности не так уже трудно преодолеть. Главное — в том, что обогащение тематики революций раоширяет возможности нашего искусства. Возможности же эти поистине грандиозны. Перопективы его развития очень благоприятны. Это потому, что мы силу своего творчества черпаем в революции и ее результатах.

«Родина! — говорит крестьянин, вчера еще ограниченный своим мизерным наделом, истощающим физически и культурно и его и его семью. Сегодня он владеет землею, он освобожден от нищеты, эксплуатации, темноты и грязи, он трудится на основе коллективного использования величайших производительных сил нашего века, и великие писатели, глядящие на нас со стен, являютоя его собеседниками.

«Родина! — восклицает интеллигент и служащий, не так эдавно еще дезориентированный в классовой борьбе, метавшийся между молотом и наковальней, не находивший себе ни материального, ни духовного пристанища, под руководством пролетариата сегодня ставший участником разумного коллективного строительства социализма.

«Мы слышали речь Олеши, речь о нищенстве духа внесоциалистической родины и о сверкающем богатстве, молодости, жизни, общей с рабочими, с комсомольцами, со всеми людьми, коллективно строящими нашу социалистическую родину.

«Мы читали «День второй» Эренбурга, книгу, весь смысл которой, покрывающий все имеющиеся в ней недостатки, состоит в следующем: вот она, родина, спасение человечества, обетованная земля разрушаемой фашизмом многовековой человеческой культуры!

«Искусство, насыщенное таким духом, питающееся своими самыми глубокими корнями из самых глубин народной жизни пролетарокой революции, не может не расти, не развиваться. Сегодня мы еще молоды, наши сапоги — еще детские сапоги, но это обувь исполина.

«Мы создадим в кратчайшие исторические сроки великое искусство. Образы этого искусства — не игрушка, не излишнее украшение на фронтоне воздвигаемого нами общественного здания. Они сплачивают людей революции, они цементируют созидаемое нами социалистическое здание.

«Мы счастливы и горды тем, что в этом деле созидания и защиты социалистической родины литература, драматургия и театр принимают равноправное участие, что писатель, драматург, режиссер и актер являются призванными деятелями этого величайшего преобразования в истории». (аплодисменты).

Примечание

Мейерхольд Всеволод Эмильевич родился в 1874 году в российском городе Пемза в небогатой семье онемеченных евреев-лютеран.
В 1924 году режиссёром был организован собственный театр. Он получил возможность вместе с труппой выезжать за границу на гастроли. Они побывали в таких странах, как Германия, Англия, Франция, Италия, Чехословакия. Именно в ТИМ были впервые поставлены классические пьесы XIX века. Среди них известный «Ревизор» Н. Гоголя и «Лес» А. Островского. Работа над ними была особенным этапом в творческой биографии Мейерхольда.

Чтобы добиться большей зрелищности и сатиричности, были использованы приёмы русского балагана. Благодаря своему режиссёрскому таланту Мейерхольд смог перевернуть с ног на голову сценическое пространство. Свои эксперименты он проводил и над современными пьесами. Каждая новая постановка воспринималась критиками и зрителями как скандальное происшествие.
Очевидно, что такая деятельность режиссёра-экспериментатора не могла понравиться действующему режиму, ведь его творчество не укладывалось в рамки нового искусства. Поэтому в конце тридцатых годов его, как и многих современников, репрессировали. А в феврале 1940 года он был расстрелян - пишет Википедия.
Из обвинительного заключения:
"В 1934-1935 гг. Мейерхольд был привлечен к шпионской работе. Являясь агентом английской и японской разведок, вел активную шпионскую работу, направленную против СССР... Обвиняется в том, что является кадровым (?) троцкистом, активным участником троцкистской организации, действовавшей среди работников искусства"...
На основании этих обвинений Военная коллегия Верховного суда СССР в закрытом судебном заседании, состоявшемся 1 февраля 1940 года, приговорила Всеволода Мейерхольда к расстрелу. На следующий же день - 2 февраля - приговор был приведен в исполнение в подвале здания на Лубянке.

У вас недостаточно прав для комментирования