Когда моя душа перестаёт быть невесомо лёгкой, когда в ней накапливается некая материальная субстанция, ей не свойственная и ей ненужная, я понимаю, что пришло время чистки. И, вы знаете, я давно открыла, что самый простой способ очищения души - это просмотр нашего доброго, умного советского кино.
Вот только, что выбрать?.. "Гамлет?... "Идиот"?... "Женщины?"..."Баллада о солдате?"...
И тут я вспоминаю, что недавно посоветовала одному товарищу (просто к слову пришлось) посмотреть советский фильм Сергея Герасимова «Люди и звери». Сама я его давно не видела, сюжет помню пунктирно. Но облако чувств и мыслей, державшее меня тогда, после первого просмотра не один день, я помню хорошо. Интересно, произведёт ли и теперь на меня этот фильм столь же сильное впечатление, как в юности?
Первый раз я посмотрела его по телевизору. Да, и то только потому, что мои друзья обещали прекратить со мной дружбу, если я его не посмотрю. Помню, что мне очень не хотелось его смотреть. Во-первых, 2 серии – это 3 часа (жалко времени, а вдруг не впечатлит). Во-вторых, мне не нравилось тяжеловесное название «Люди и звери» (боялась прямолинейности этой слишком навязчивой аллегории, а в связи с ней сцен жестокости). Но всё обошлось. Фильм оказался философским и психологически точным. Это было тогда…
Сейчас я пишу эти строчки уже после свежего просмотра. Старалась смотреть глазами того человека, которому посоветовала этот фильм и своими глазами одновременно.
И скажу, да, не для всех он будет откровением и, уж тем более, потрясением.
А некоторые его бросят смотреть уже через 15 минут, ибо сюжет разворачивается медленно. В нем нет бешеной динамики современных лент. И такое кино уже не смотрят торопливые, поверхностные и просто неврастеничные люди.
Мать (Тамара Макарова) и дочка лет семнадцати (Жанна Болотова) едут в Крым на «москвиче». В машине что-то не ладится (но не на дороге, а в городе). Подходит какой-то мужчина (слегка за 40), чтобы помочь, и они вдруг узнают друг друга.
В блокадном Ленинграде лейтенант Павлов (Николай Ерёменко старший) принес эту женщину с улицы, где она замерзала (умирала), присев отдохнуть по пути на работу (врач). Принес к себе в дом, отогрел чаем и дал кусок хлеба. Вот и всё, что их связывало в прошлом.
Теперь же им, оказывается, по пути, и дальше они едут вместе. Девочка избалована, требовательна к окружающим, резка в суждениях – словом, типичная 17-ти летняя юношеская пустота.
- Мама, я не считаю, что кусок хлеба, пусть даже в голодное время, можно считать подвигом?
- Есть такие вещи, о которых люди, если только они ЛЮДИ, не должны забывать до конца своей жизни
Итак, девочка, её зовут Таня, не стесняется задавать прямолинейные вопросы. В результате разговор получается далеко не пустой и не праздный.
- Жив ещё зверь в человеке. В одном сидит волк, в другом лиса, в третьем заяц, или мышь.
- А во мне какой зверь?
- В тебе - ёж.
- А какой же все-таки самый опасный зверь?
- Самый опасный зверь, Таня, заяц.
- А бывает так, чтобы человек был без зверя?
- Бывает. Вот на них-то земля и держится.
Собственно, сюжет и строится вначале на том, что она задает вопросы, а он, Алексей Павлов, отвечая ей, погружается в воспоминания, и мы их видим на экране как картины его жизни.
После одного из боёв он попадает в плен. Прошел три концлагеря. В конце войны их освобождают американцы, и он с еще двумя корешами начинают странствие по странам Европы, Америки, Канады и даже Аргентины. Там рабский труд на плантациях, потом водителем у русской и красивой овдовевшей хозяйки, которая подбивала под него клинья, и он мог бы хорошо устроиться…
Но к тому моменту у него уже зародилась мысль вернуться на Родину,
- А какой самый трудный момент в вашей жизни?
- Много моментов…три раза умирал. Два раза в лагерях. Третий - в Гамбурге, куда я попал уже после Аргентины.
- А какой он – Гамбург?
- Большой порт. Большой город. Центральные улицы выглядят весьма респектабельно. Много машин. Много людей... Совершенно достаточно, чтобы почувствовать свое полное одиночество.
В Гамбурге он работает водителем в одной очень богатой семье, где дети, два брата – уже новые подрастающие фашисты.
Здесь же в Гамбурге он случайно встречается со своими корешами, с которыми судьба его на время развела, и за ресторанным столиком у них происходит нелицеприятный разговор о Родине. Надо ли возвращаться?
- Возвращаться… А что мы там потеряли? И что нас там ждет?...
- Родина, Родина. А что нам Родина?... Что мы от нее видели от этой Родины?... Где кормят – там и Родина
- Немало мы слышали красивых слов, как шли на войну на духовное бессмертие. Хаживали в атаки - знаем. Проливали свою молодую кровь. А кто нам спасибо сказал?
- Мы для них для всех – отрезанный ломоть… Они там люди. А всё остальное – зола.
- Своя рубаха ближе к телу.
Разговор переходит в драку. Они избивают Павлова очень сильно, после чего у него появляется мысль «дальше не жить», которую он и осуществляет немедленно, повесившись на куске проволоки во дворе ресторана, но его спасают работники ресторанной кухни (женщины)
- Первое, что я увидел, когда меня вынули из петли – это было лицо ЧЕЛОВЕКА.
Чувствуется, что этот образ ЧЕЛОВЕКА и зверя в облике человека присутствует у него в душе постоянно
Его приводит к себе в дом одна из кухонных работниц. Мужа нет, но есть две смешные (потому что корчат друг другу рожи) и подвижные девчонки, её дочки.
Его усаживают за их семейный стол. Кормят нехитрым ужином. И чему-то всё время радуются.
- Чему они радуются?, - думал я про себя. И понял. Передо мной были ЛЮДИ, а людям свойственно радоваться, когда человек возвращается к жизни.
Тут же за столом его спасительница спокойно и уверенно рисовала ему его будущее. Её брат устроит его на работу в порт, и он начнёт зарабатывать деньги на возвращение домой. Потому что 15 лет без Родины – это много. Человек не должен так долго жить без Родины. Спать он будет пока на этом диване…
И он почувствовал впервые за 15 лет, что СЧАСТЛИВ.
- Казалось бы, что могла сделать для меня эта чужая немецкая женщина. Но она сделала всё… чтобы я вернулся к жизни.
Сюжет возвращает нас в «москвич», который уже подъезжает к Крыму. Проезжают Сиваш. Алексей за рулём и опять погружен в свои размышления.
- О чём вы думаете, Алексей Иваныч?
- Да вот думаю – столько людей здесь полегло. А сейчас всё чисто, гладко, и даже в песнях об этом вспоминают всё реже и реже… И живых не угнетает чувство вины перед мёртвыми
- Ну, если живые будут вечно оплакивать мёртвых, жизнь остановится.
- Вот об этом я сейчас и думал, но почему-то это меня не утешило. Может быть потому, что я как раз принадлежу к мёртвым?
- ?????
- Почему я не возвращался 15 лет?... Боялся… что свои же… меня… моей бедой и попрекнут
- Но все-таки переступил через чувство страха, через чувство вины…
- Переступил
Они подъезжают к Севастополю, где у него живёт брат, которому он все эти 15 лет писал письма, но ответа не получал. И чувствуется, что это еще одна его глубинная боль и обида.
Таня за время общения с Павловым существенно меняется, ибо наполняется пониманием и неподдельностью переживаний этого человека и, конечно же, она потрясена масштабом жизненных ситуаций и крутизной поворотов его судьбы…
Таня предлагает написать свеженькое письмо брату о встрече, а она отнесёт его по адресу.
И вот – семья брата. Кроме него самого есть жена, властная, самодовольная, блюстительница домашнего порядка и семейного очага, и сын, который учится в институте, вялый, полностью подчиненный воле матери, мальчик. Они сидят за столом, завтракают. Мать командует не только папой, но и сына она уже потихоньку превращает их в бездушные механизмы,
- Не чеши за ухом! Не катай хлебные катышки! Ешь это! Возьми то!...
Да, это она оберегала семейный покой от писем брата (попросту сжигала их). А в анкетах писали, что брат погиб.
В этот момент приносят письмо, и теперь ей не удается его скрыть от мужа. Из письма выясняется, что брат ЖИВ. Он РЯДОМ. Он просит о встрече. Он ждет его сейчас на почтамте.
И вот тут наступает паралич… Нет, не физический. Наступает нравственный паралич у брата. С одной стороны – родная кровь (инстинкт стучит в мозг кувалдой). А с другой стороны – рушится весь мир, благополучный, выстроенный на базе ценностей, которым поклоняется жена, а он поклоняется жене. И брат после недолгих колебаний на встречу… не идёт
Поняв, что брат Алексея не придёт, Таня идёт к брату Павлова сама, чтобы сказать, какие они сволочи… или выкинуть чего-нибудь такое, что будет максимальным выражением протеста юности против несправедливости жизни и конкретно против конкретных людей, носителей этой несправедливости. Она даже не знает, что она сейчас устроит, но… дверь открывает сын…
И вот здесь сюжет выходит на пронзительную ноту.
Сейчас ДЕТИ будут решать судьбу ОТЦОВ…
Она объясняет Юре Павлову, племяннику нашего Алексея, ситуацию. Насколько это
НЕХОРОШО. НЕЧЕСТНО. СТЫДНО.
- Как же теперь быть? - как бы сам себе говорит молодой человек
- Поговори с отцом. Если ты настоящий ЧЕЛОВЕК, ты найдёшь в себе силы. А если он настоящий ЧЕЛОВЕК, он тебя поймёт.
Пока дети обсуждают взрослую проблему, они идут по городу. И он в задумчивости, машинально, как хозяин говорит приезжим родственникам, показывая город:
- Это наш театр
- Да красиво тут у вас,- говорит она тоже бесцветным автоматическим голосом
- Это графская пристань
- Да, я вижу…
Вся история, архитектура, культура, большой и славный город Севастополь – НИЧТО НЕ ИМЕЕТ СЕЙЧАС ЗНАЧЕНИЯ, рядом с НРАВСТВЕННЫМ аспектом их жизни.
И вот диалог отца с сыном, яйца с курицей, который опять делает границы спорной первичности курицы или яйца, размытыми и неопределёнными.
- Папа, мы не сможем ТАК дальше жить. ТАК не хорошо жить – пОшло.
- Как же жить? И чем мы хуже других?
- Давай уйдём?
- Куда, мы, Юрочка, с тобой уйдем?
- Хоть на другую квартиру пока
- Как это у тебя все просто. На другую квартиру. Никто нас, Юрочка, не поймет.
- А кто нас должен понимать? Нам, прежде всего, самим себя понять надо.
- Понять-то можно. А вот, как поступить?
- А поступить по СОВЕСТИ. А как же еще поступать?
- Что ж я, по-твоему, должен сделать?
- Сейчас пойти к брату. Поговорить с ним. Повстречаться. И вместе решите, что вам лучше делать
- Но я даже не знаю его адреса. Она же сожгла письмо.
- Вот адрес
Отступать некуда. На дворе ночь. Но он идёт к брату. Его там ждут. Однако в дом он не проходит. Алексей открывает окно (дом одноэтажный). И они обнимаются через окно.
- Заходи, брат!
- Нет, я к тебе на минутку. (показывает на часы). Я уж к тебе завтра, как следует, а сейчас я пойду (опять показывает на часы)
Возникает заминка.
- Трудно. Уж так, брат, трудно,
- Что ж тебе так трудно, брат?
- А всё трудно… жил легко и не замечал, как жил,… а вот сейчас задумался, и вижу – всё ТРУДНО
- Ты себя зря не мучь. Живи, как жил
- Думаешь?
- Всё равно у тебя иначе не получится
- Почему же?
- Сам знаешь, почему… и обо мне не думай. У тебя своя жизнь – у меня своя… я ведь только и приехал-то взглянуть на тебя, каков ты есть.
- И что скажешь?
- Да вижу, жив-здоров… час поздний. Ступай себе домой, пока тебя там не хватились.
Утром, ставшие уже родными, наши герои едут дальше. На выезде из города их встречает на велосипеде Юрка Поляков. Племянник с дядей обнимаются тепло и душевно, как ЛЮДИ.
И мы понимаем, что весь фильм, все 3 часа чистого времени, создатели этого фильма решали одну задачу: подсказать-показать зрителю сложный и мучительный путь превращения зверочеловека в просто ЧЕЛОВЕКА, на котором держится, и всегда будет держаться планета Земля.
Послесловие.
В контексте фильма есть совершенно гениальная фразочка, которая проскакивает незаметно. Но, между тем, является ключевой. Её произносит Таня. Вот она.
Наблюдая жизнь, я делаю вывод, что наивысшим удовольствием является давать руководящие УКАЗАНИЯ окружающим. Между тем, как высшим счастьем является СВОБОДА
